Святые грехи - Страница 38

— Великолепно. — Ее тон бог знает почему взбесил Бена. — Отчего бы вам, доктор, не сесть в машину и не изложить все это в письменном виде? А мы непременно доведем ваше профессиональное суждение до семьи убитой.

При этих словах Бен даже не обернулся, а поэтому не увидел промелькнувшую в глазах Тэсс боль, тут же перешедшую в холодный гнев. Но ее удаляющиеся шаги он услышал.

— Что это ты на нее взъелся?

На напарника своего Бен тоже не взглянул. Он не сводил глаз с убитой женщины, которую звали Анной. Она неподвижно смотрела на него, словно призывая: «Всегда будь на страже и всегда защищай». Анну Ризонер никто не защитил.

— Она же не той породы, — пробормотал Бен, имея в виду не только Анну, но и Тэсс. Он покачал головой, по-прежнему глядя на мертвую женщину, лежавшую в позе, приличествующей святым. Что же занесло ее в этот переулок посреди ночи? В переулок, который находится так близко, слишком близко от дома Тэсс? А может, не «что», а «кто» ее сюда занес?

Нахмурившись, Бен приподнял ногу убитой. На ней были мокасины, купленные еще в студенческие годы, но пережившие и первое замужество, и развод. Туфли сидели на ней идеально и были начищены до блеска, но на заднике виднелась свежая царапина.

— Выходит, он убил ее на улице и притащил сюда. — Бен посмотрел сверху вниз на напарника, который, присев на корточки, сосредоточенно изучал другую туфлю жертвы. — Он задушил ее на улице, будь он проклят. Но ведь в этом районе на каждом шагу фонарь и каждые полчаса проезжает патрульная машина, а он расправляется с ней прямо на улице. — Бен взглянул на руки убитой. Ногти у нее были средней длины и красивой формы. Сломались только три. Даже лак кораллового цвета не облез. — Не похоже, чтобы она слишком яростно сопротивлялась.

Предутренняя тьма постепенно рассеивалась, сменяясь размытой молочной серостью — предвестницей сплошной облачности и холодного осеннего дождя. Рассвет медленно наступал на мрачный город. Воскресное утро. Люди спят. Для некоторых скоро наступит похмелье. В церквах вот-вот начнется заутреня, на которую соберутся невыспавшиеся, с помутневшими глазами прихожане.

Тэсс прислонилась к машине Бена. Замшевая куртка плохо грела в эту промозглую рань, но она была слишком взвинчена, чтобы быть в машине. Обратила внимание на полного мужчину с медицинской сумкой в руках, приближающегося к переулку. Из-под пальто торчали голубые пижамные брюки. Рабочий день сегодня у сотрудников полиции начался рано.

Издали донесся металлический скрежет — водитель грузовика переключал скорость. Мимо на полном ходу пронеслась машина. Патрульный принес большую дымящуюся чашку кофе и передал ее сидевшему в полицейской машине.

Тэсс вновь посмотрела в сторону переулка. «Надо держать себя в руках», — уговаривала она себя, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Она же профессионал и давно дала слово вести себя в любых обстоятельствах профессионально. Но Анну Ризонер она долго не забудет. Когда видишь открытые глаза убитого человека, смерть перестает быть только строкой в статистическом отчете.

Она должна была отбиваться, оттягивать от горла душащий ее шарф, кричать, звать на помощь…

Тэсс так глубоко втянула в себя морозный воздух, что заболело горло. «Я врач», — повторяла Тэсс снова и снова, пока комок, собравшийся в желудке, не начал понемногу рассасываться. Ее учили, как обращаться с мертвыми, этот момент настал.

Тэсс перевела взгляд с переулка на пустынную Улицу. Кого она пытается одурачить? По роду деятельности она сталкивалась с отчаянием, разного рода фобиями, неврозами, даже с жестокостью, но ей ни разу не пришлось вплотную столкнуться с убийством. Жизнь ее была упорядочена, покойна; она приложила немало усилий, чтобы сделать ее такой: стены в пастельных тонах, логические вопросы и ответы… Даже рабочие часы в клинике у нее спокойны по сравнению с повседневным насилием, творящимся на улицах ее города.

Она знает, конечно, что существуют разные уродства, извращения, убийства, но ее учили тщательно ограждать себя от подобного. Внучка сенатора, одаренная студентка, хладнокровный профессионал. У нее есть диплом, успешная практика, три опубликованные научные работы. Она лечит беспомощных, утративших надежду, сирых, но ей никогда не приходилось смотреть в глаза насильственной смерти.

— Доктор Курт!

Тэсс обернулась и увидела Эда. Инстинктивно поглядев за его спину, она заметила и Бена, разговаривающего с коронером.

— Я выцыганил для вас немного кофе.

— Спасибо. — Тэсс взяла чашку и сделала большой глоток.

— Пончик хотите?

— Нет, спасибо. — Тэсс прижала руку к животу. — Нет.

— Вы вели себя молодцом!

Кофе приятно согрел желудок. Подняв глаза от чашки, она встретилась со взглядом Эда. «Вот он все понимает, — подумала она, — не клянет, не жалеет…»

— Надеюсь, больше никогда не придется, — призналась она.

Из переулка вынесли большой черный пластиковый мешок. Про себя Тэсс отметила, что спокойно смотрит, как его кладут в труповозку.

— К такому невозможно привыкнуть, — негромко проговорил Эд, — хотя раньше хотелось привыкнуть и не реагировать.

— Что же, каждый раз, как в первый?

— Да. Полагаю, если с этим свыкнуться, утратится что-то такое, что заставляет искать и находить ответ на вопросы: кто? за что?

Она понимающе кивнула. Здравый смысл и обыкновенное человеческое сочувствие, звучавшие в его голосе, действовали успокаивающе.

— Вы давно работаете с Беном?

— Пять лет. Нет, почти шесть.

— Вы отлично дополняете друг друга.